— Мы уже с вами обсуждали основную проблему тактической медицины, что контрактники и добровольцы, которые идут сейчас на фронт, подписывают контракт, но не имеют достаточных навыков и знаний и что сама подготовка является недостаточной. И это приводит к большим жертвам. Что-нибудь меняется в этой связи? Что происходит в этом отношении?

— Изменения идут, главным образом снизу: все больше людей, изучивших тактическую медицину, начинает на местах обучать население. Я не слышал про обучение со стороны силовых структур. То есть по-прежнему это остается частной инициативой отдельных командиров. Если командир договорился с активистами и те приехали в его подразделение, то там проведены занятия по тактической медицине. Есть подразделения, в которых служат толковые люди, которые научились у наших инструкторов, либо просмотрели наши видеоролики, прочитали книги — это, конечно, худший вариант, но это тоже работает. Где-то сами создали медслужбу в подразделении — это еще лучше. 

Если таких инициативных людей нет, то ничего не делается в плане обучения тактической медицины, ну или почти ничего. Есть некие учебные центры от Министерства обороны, там есть некоторое количество инструкторов, они, конечно, работают, но это капля в море по сравнению с тем, сколько нужно.

Большой плюс, что, в отличие от большинства воинских специальностей, где каждый инструктор учит, как Бог на душу положит, в меру своих представлений, в сфере тактической медицины создана единая система обучения, по ней собраны методические фильмы, и всех людей обучают более-менее по одному стандарту. Исключение, конечно, случаются, но в целом система такая, как я описал. Я надеюсь, что Божьей милостью в ближайшие месяцы у меня состоится встреча с министром обороны, и я смогу донести до него эти тезисы, потому что это важнейшая область боевого обеспечения в ходе идущей сейчас СВО.

— Я всегда считал, что лучше использовать опыт всех, в том числе и наработки зарубежных специалистов. Можем мы что-то взять из американского там израильского опыта по тактической медицине?

— Какой-нибудь “Мерседес 600” — хорошая машина, с этим никто не поспорит. Но теперь представьте, что вы проживаете в деревне, и у вас этот самый “Мерседес 600”. Дорога, которая ведет к ней, осенью и весной проходима только трактором, а в основные сезоны глубина колдобин достигает полуметра… Будет вас радовать ваш “Мерседес”? Или больше толку будет от нашего “козлика”, старого доброго УАЗа? При этом и УАЗа есть колеса, и у “Мерседеса”. Есть руль, двигатель, некоторые запчасти можно даже взаимозаменить, если сильно постараться, но в целом для “деревни” нужно принципиально другое решение. Думаю, вы поняли мою аналогию.

Вдобавок все, что было в западной системе применимого для наших условий, мы давным-давно уже взяли. При этом, не зная сути боевых действий, не бывая почти на поле боя, сложно предложить что-то реально работающее. Это как давать советы жителю деревни, хотя деревню ты видел только на карте. 

У американцев хорошее финансирование, очень четко организованная структура на всех уровнях, много времени на обучение личного состава, плюс еще десяток факторов, соответственно, выработана некая система. В наших условиях она не воспроизводима: у нас нет столько денег, у нас нет такой управленческой структуры, у нас нет таких организационных структур, у нас нет столько времени на обучение людей — это, прежде всего. 

— Ну, хорошо, когда речь идет о населении, понятно, что сложно ожидать, что оно само будет этому обучаться, но почему это отсутствует у силовых структурах? Почему нет специального обучения, почему не организовано?

— Относительно простого населения: то, что у нас это не организовано — большое упущение. Уже есть указ президента о создании системы территориальной обороны, губернаторы обязаны в своих регионах массово готовить население по военке, в том числе, и по тактической медицине. На Сахалине, например, местные активисты, которые обучают теробороне, стали регулярно получать поддержку от местных властей. От меня властям привет, поклон и уважуха. Но у них близость к Японии — со всеми вытекающими последствиями, и руководство это понимает. А в остальных регионах большой России власти чаще всего думают, что их все это не коснется. В армии тоже не все благополучно — иначе отсутствие должного обучения не объяснить. Если коротко, то везде имеет место быть человеческий фактор и, мягко говоря, пассивность и безграмотность тех, кто должен за это отвечать. 

Говоря о тактической медицине, не следует забывать и о таком аспекте, как эвакуация раненых. И там ситуация критическая. Первой помощи на фронте мы людей более-менее обучили, но теперь они столкнулись с тем, что: вот он его перевязал, обезболил, а что дальше с ним делать? Раненого надо убирать в тыл. 

Как это сделать, когда идет активное действие вражеских ударных дронов, минометов, артиллерии? Пешком не вынесешь — группу “размотают”. И раненые вынуждены подолгу ждать помощи, это никуда не годится вообще. Мы в нашем подразделении используем самые разные виды транспорта, в том числе экспериментальные. Не могу нарадоваться. На днях подводили итоги. 

У нас в подразделении время с момента ранения до оказания врачебной помощи раненому от 10 минут до часа, а время эвакуации в стационарное лечебное учреждение — от часа до нескольких часов. Конечно, это результат большой коллективной работы. Очень толковое командование, подготовленный личный состав, много транспорта разнообразного, узкоспециализированного, хорошая связь — короче, много факторов сошлись вместе, чтобы получить такой результат. 

При этом мы не останавливаемся на достигнутом. Мы ищем новые виды транспорта, которые можно будет применять под огнем на поле боя и обеспечивать высокую надежность эвакуации раненых. В этом направлении мы и работаем: ищем транспорт, людей. Важно, чтобы транспорт был отечественный, производился в России.

Сейчас у нас в отряде идет большое расширение. Берем новых бойцов. Особо приглашаем людей, которые умеют водить и готовы ремонтировать технику, вывозить раненых из-под огня, мы сейчас создаем специальную эвакуационную службу. Будет очень интересная работа, очень рискованная. Так что тех, кто готов пожертвовать собой, спасая других, милости просим. Кто сам воевать не готов, могут поддержать наш отряд финансово.

— Юрий Юрьевич, а какой целевой показатель должен быть при эвакуации раненого? Насколько я помню, турникет можно всего на два часа установить.

— Есть много тонкостей. По-хорошему, если вы рану затампонировали и гемостатиком забили, то жгут вообще нужно убирать. В любом случае лежать в ледяной воде раненому сутками - никуда не годится. 

— То есть это должно быть несколько часов? Какой предельный срок?

— В идеале нужно стремиться к часу. При этом отец западной тактической медицины, Уоррен Фарр, уникальный человек, сказал следующее перед этой военной операцией:  “Какой золотой час, о чем вы? Опомнитесь, воевать предстоит с плохо обученным персоналом в условиях господства противника в артиллерии и в воздухе и придется вернуться к старым добрым технологиям многолетнего, многодневного, полевого ухода, то есть раненого не удается быстро эвакуировать”. Он оказался прав. 

Однако для минимизации расходов и жертв, даже в этих тяжелых условиях, необходимо находить пути лечения в тылу, поэтапного вывоза раненых, потому что в госпиталях на передовой не напасешься ни врачей, ни оборудования, они легко уязвимы. Сегодня крайне важно сделать рывок, как бы тяжело не было, и создать транспорт для поля боя, который будет эффективно вывозить раненых. Вот такая главная необходимость сейчас. В этом направлении надо работать. 

Также нужно учитывать, что этот транспорт сам по себе будет мишенью для тех же дронов. Поэтому он должен быть малогабаритный, очень проходимый, по возможности скоростной, защищенный броней, РЭБами, активными средствами защиты, типа турельных, самонаводящихся для сбития дронов. Он должен быть грамотно, хорошо замаскирован, корректно применяться по погодным и природным условиям. Для него нужно продумывать логистику. Словом, как и любое оружие, он покажет себя, только если будет соответствовать тем условиям, для которых создан, если будет грамотно применяться в тактическом и организационном аспекте.

— Юрий Юрьевич, я правильно понимаю, что должна быть согласованная цепочка? То есть, если человек получает ранение, он должен получить первую помощь, быстро попасть в госпиталь, где его необходимо вылечить. А дальше, если он продолжает воевать, то возвращается обратно, а если нет, то должны быть механизмы его социальной поддержки, адаптации к жизни. Эта цепочка должна работать для каждого участника СВО.

— Это называется этапное лечение. Придумал его Николай Пирогов: сначала оказываем первую помощь, вывозим — далее идут первая врачебная, потом квалифицированная врачебная, потом специализированная врачебная. Чем дальше в тыл, тем более сложные операции делать можно, тем более специализированные специалисты ими занимаются. Это и есть этапное лечение. Оно, в принципе, реализовано, но сейчас у нас очень сильно хромает первый этап, самый важный — вывоз с поля боя и первая помощь. Первую помощь как-то наладили, а вот с вывозом с поля боя — беда. 

1. Фильмы о работе отряда Т.

https://rutube.ru/plst/450060

2. Поступить в наш добровольческий отряд (телеграмм-канал отряда)

https://t.me/otryadT/350

3. Помочь подразделению Т

https://www.tacticm.ru/help

4. Пройти курсы подготовки в т.ч. гражданским по тактической медицине и др. специальностям

https://www.tacticm.ru/#schedule